Когда виноваты все

4 августа 2013 - 10:58

Фильм «Майор» как торжество круговой поруки

О новом фильме Юрия Быкова написано уже достаточно, и оценки разнятся от уничижительных до восторженных. Премьера «Майора» состоялась в каннской программе «Неделя критики», затем был «Кинотавр», где уже обласканный западной прессой фильм просвистел мимо наград. И следом — триумф на фестивале в Шанхае, где фильм получил сразу три награды и упорные слухи о скором отъезде режиссера в Голливуд. 8 августа «Майор» выходит в российский прокат.

По дороге в роддом начальник РУВД (Денис Шведов) насмерть сбивает ребенка. Придя в себя, майор делает то, что привыкли делать в таких ситуациях люди в погонах: звонит своим. Свои приезжают и аккуратно заметают следы. Это только кажется, что у майора есть какой-то там выбор. Его преступление ляжет пятном на все управление, что совсем некстати накануне выборов в районную администрацию. Короче, приказывает полковник РУВД, мать ребенка надо ломать. Надо заставить ее подписать «правильные» показания.

Вместо общечеловеческой морали — корпоративная круговая порука. Вместо закона — принцип «свой — чужой». Своих надо защищать, чужих мочить. Лучше всех этот принцип понимает Паша Коршунов, штатный ментовской чистильщик и решатель (Юрий Быков). Он делает свою работу нехотя, без удовольствия — потому что надо. Отработанную до мелочей схему портит виновник ДТП, у которого неожиданно пробудилась совесть: майор захотел пострадать.

Юрий Быков виртуоз жанра, изумительно управляющий зрительским вниманием и точно знающий каждую секунду экранного времени: с кем ты сейчас, на чьей стороне, свой ты или чужой, как знает о том, где находится заветный шарик сам наперсточник. В «Майоре» нет героев, а все персонажи — подставные участники шулерской аферы, главным и единственным невольным участником оказывается зритель.

Так было в «Жить», где Быков гонял зрителей по полям, заставляя примерять на себе шкуру то охотника, то жертвы попеременно только лишь затем, чтобы доказать растерявшемуся зрителю одну нелицеприятную истину: «все мы гниды, все жить хотим». Так и в «Майоре»: тот, кто секунду назад казался героем, вдруг превращается в животное, а тот, кто по всем приметам упырь обнаруживает человеческие черты. А между ними мечется зритель, безрезультатно пытаясь обнаружить среди множества правд единственно верную истину.

Бывалый профи знает, когда надо свернуть игру в перевертыши, утешить зрителя спасительным хэппи-эндом и подарить надежду. Азартный Быков идет ва-банк, ломает своему герою хребет и аккуратно подсовывает оглушенному зрителю чистосердечное признание в соучастии, написанное собственной рукой.

Обвинительный акт составлен по всем правилам: в «Майоре» нет правых — виновны все. И преступник, и тот, кто его отмазал, и даже тот, кто пострадал. Потому что поменяйся преступник и жертва местами со зрителем, результат был бы тем же.

«Майор» — о том, что общинно-корпоративное «свой — чужой» для нас гораздо понятнее абстрактной общечеловеческой морали. Это принцип, по которому живем мы все — мы, те, что в погонах, в костюмах и библиотеках. Можно до хрипоты спорить о позиции автора, но нельзя не признать, что сделано это талантливо и убедительно.

01 августа 2013. Константин Ананьев

http://izvestia.ru/news/554768#ixzz2aysLFGcw